Объект и предмет присвоения и растраты

Присвоение и растрата – единственные формы хищений, которые совершаются только специальным субъектом. Специфика субъекта тесно связана и определяется спецификой предмета преступления – это чужое имущество, вверенное виновному.

Объект присвоения и растраты не отличается от объекта других посягательств на собственность.

Предмет присвоения и растраты – чужое имущество, вверенное виновному. Именно специфика предмета преступления, влекущая за собой специфику субъекта преступных деяний, позволяет законодателю предусматривать в ст. 160 УК РФ две самостоятельные формы хищения – присвоение и растрату.

Имущество как предмет преступления обладает здесь двумя дополнительными признаками, кроме тех, которые присущи предмету любого хищения:

1. оно, хотя и является чужим для виновного, тем не менее находится у него, в его владении, по выражению законодателя, “вверено виновному”, т.е. виновный владеет чужим имуществом правомерно;
2. виновный не просто обладает чужим имуществом, но может на законных основаниях осуществлять в отношении этого имущества некоторые полномочия собственника или законного владельца, переданные ему в установленном порядке.

Вверение имущества означает передачу имущества собственником или законным владельцем лицу, которое является посторонним к этому имуществу (оно для него чужое), для осуществления некоторых полномочий собственника или законного владельца. Вверение имущества есть как в тех случаях, когда виновному передаются практически все полномочия собственника, так и в тех, когда он должен осуществлять в отношении имущества только одно из возможных полномочий.

В дорыночное время, при действии последнего советского уголовного кодекса, к этим полномочиям относили следующие: полномочия распоряжения, управления, доставки и хранения. Такое толкование было дано в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. N 4 “О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества”: “Как присвоение либо растрата вверенного или находящегося в ведении государственного или общественного имущества должно квалифицироваться незаконное безвозмездное обращение в свою собственность или в собственность другого лица имущества, находящегося в правомерном владении виновного, который в силу должностных обязанностей, договорных отношений или специального поручения государственной или общественной организации осуществлял в отношении этого имущества правомочия по распоряжению, управлению, доставке или хранению (кладовщик, экспедитор, агент по снабжению, продавец, кассир и другие лица)”.

В настоящее время в толковании полномочий лица, которому имущество вверено, произошли большие перемены, связанные со значительным расширением и широким гражданско-правовым регулированием самого понятия передачи имущества для осуществления в отношении него полномочий. Начнем с того, что ныне положения о вверении чужого имущества распространяются на имущество, находящееся в любой, а не только в государственной или общественной форме собственности.

Расширен и перечень полномочий, свидетельствующих о вверении чужого имущества. Сфера действия ст. 160 УК РФ определена в п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51: “Противоправное безвозмездное обращение имущества, вверенного лицу, в свою пользу или пользу других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному законному владельцу этого имущества, должно квалифицироваться судами как присвоение или растрата, при условии, что похищенное имущество находилось в правомерном владении либо ведении этого лица, которое в силу должностного или иного служебного положения, договора либо специального поручения осуществляло полномочия по распоряжению, управлению, доставке, пользованию или хранению в отношении чужого имущества”. Таким образом, к четырем указанным выше полномочиям, которые традиционно связывают с понятием “вверение имущества” (распоряжение, управление, доставка и хранение) Пленум добавляет еще одно, однако довольно широкое: полномочие пользования имуществом.

На мой взгляд, это совершенно верное решение. О необходимости включения полномочия пользования при вверении имущества я писала еще в 2004 г. Хотя в науке не все с этим согласны. Так, В.П. Ревин, В.В. Мальцев, А.И. Бойцов, В.Н. Винокуров считают, что вверение имущества означает по-прежнему только передачу лицу полномочий хранения, доставки, управления или распоряжения. На такой же позиции стоял и О.Ф. Шишов. Думаю, что современная редакция ст. 160 УК РФ не дает оснований для ограничительного толкования понятия “вверение имущества”. Полномочие пользования имуществом тоже может быть в законном порядке передано другим лицам и фактически являет собой вверение своего имущества (не важно, находящегося в собственности или законном владении) другому лицу.

Н.Г. Иванов полагает, что полномочие пользования не может быть предоставлено при вверении имущества. Думаю, это неправильно. Лицу может быть вверен – передан в аренду, например, автомобиль как раз для того, чтобы им пользоваться. При этом может быть передано только это полномочие. Хотя передача вещи в прокат и ее неправомерное, например, отчуждение в ряде случаев – когда имела место заблаговременно возникшая цель на присвоение этого имущества – квалифицируются традиционно как мошенничество, а не как присвоение. Пытается решить вопрос с оценкой пользования имуществом В.В. Векленко, отмечая: “Один лишь факт передачи для пользования, производства работ или использования в качестве сырья не означает, что имущество вверено в смысле ст. 160 УК РФ. Наличие правомочий предполагает, что его обладатель может с определенной степенью свободы или собственного усмотрения распоряжаться или управлять вещами в интересах того, кто передал ему такого рода полномочия”. Но как установить эту достаточную меру собственного усмотрения – неизвестно.

Некоторые исследователи поддерживают включение полномочия пользования имуществом в понятие вверенного имущества. Так, Н.В. Вишнякова пишет, определяя понятие вверенного имущества: это “находящееся в правомерном владении лица в силу должностного или иного служебного положения, договора, специального поручения имущество, в отношении которого лицо, им владеющее, осуществляет полномочия по распоряжению, управлению, доставке, пользованию или хранению и несет ответственность за его сохранность”. Единственное, что меня смущает в этом определении, так это последняя оговорка – “несет ответственность за его сохранность” (и то где-то на интуитивном уровне, внятно аргументировать не могу). Не станет ли эта оговорка предлогом для фактического сужения даже тех полномочий, которые включаются в понятие вверенного имущества традиционно?

Далее. По моему убеждению, перечень полномочий, которые означают вверение имущества другому лицу, может быть еще расширен. Чужое имущество часто передается другому лицу, например, в целях совершения в отношении него каких-либо действий, которые все и перечислить нельзя. Не подпадает ни под одно из названных Пленумом полномочий, например, ремонт имущества. И я не вижу основания исключить это полномочие из полномочий, аккумулированных во вверении.

Собственно, Пленум Верховного Суда РФ и сам отчасти стоит на такой позиции, поскольку, давая закрытый перечень полномочий, в то же время отмечает, что имущество должно находиться в законном владении или ведении виновного. Нахождение имущества не во владении, а в ведении лица – это принципиально разные вещи, часто символизирующие разных субъектов. Последнее – ведение – означает, как правило, что субъект относится к числу руководителей (возможно, это должностное лицо). Как правило, этот специальный субъект не наделен непосредственными полномочиями по отношению к чужому имуществу, однако может отдать соответствующее распоряжение своим подчиненным лицам, которым это имущество вверяется.

Соответственно, сейчас уже уверенно говорят о двух разновидностях субъекта присвоения и растраты: материально ответственном лице, которому имущество вверяется для осуществления традиционных полномочий – распоряжения, управления, доставки, пользования и хранения; и лице, которое не является материально ответственным, однако может отдать обязательные указания материально ответственному лицу. Последнее вверение может быть определено как опосредованное вверение – через подчиненных в силу занятия руководящих должностей.

Строго говоря, редакция ст. 160 УК РФ не дает оснований для таких допущений; исходя из нее, имущество должно быть вверено виновному непосредственно. Б.В. Волженкин справедливо замечал по этому поводу: “Если по-прежнему считать вверенным только то имущество, которое находилось во владении лица, то остается вне уголовно-правовой оценки значительное число случаев, когда лицо с использованием своего служебного положения противоправно и безвозмездно завладевает чужим имуществом, не находившимся в его непосредственном владении, не прибегая при этом к обману и злоупотреблению доверием. Это было бы неправильно. Поэтому целесообразно расширить толкование вверенного имущества и признать таким имущество, которое находится не только во владении, но и в оперативном управлении лица (директора, управляющего, заведующего магазином, начальника цеха и т.п.)”. Поэтому можно подумать над предложением А.Ю. Филаненко о включении в УК РФ новой статьи – ст. 160.1, предусматривающей ответственность за знакомое когда-то российскому законодателю хищение путем злоупотребления служебным положением.

Есть в науке и примеры еще больших допущений, относящихся к понятию вверенного имущества. Например, А.В. Шульга полагает, что в вверенное имущество следует включать и общую совместную собственность, поскольку “каждый сособственник не может относиться в полной мере к общей собственности как к своей”. Тут, конечно, есть над чем подумать и даже есть основания с автором согласиться хотя бы в части. Совершенно справедливо А.В. Шульга отмечает, что в условиях рыночного общества произошла трансформация (в сторону расширения возможностей) понятия общей совместной собственности: “В собственности супругов могут находиться не только предметы повседневного личного использования (тумбочки, пылесосы и т.п.), но и имущество, имеющее колоссальную экономическую ценность (предприятия, акции и другие ценные бумаги, которые могут затрагивать не только интересы супругов, но и третьих лиц). В любом случае право должно предоставлять каждому супругу какие-то средства защиты от злоупотреблений со стороны другого супруга (что распространено в силу, например, злоупотребления одним из супругов алкоголем, наркотиками и т.п.), в том числе и уголовно-правовые. Подобно общей собственности супругов чужим имуществом в условиях рыночных отношений… может быть общая собственность юридических лиц. В настоящее время большую распространенность получили хищения общей совместной или долевой собственности, вверенной хозяйственному товариществу или обществу отдельными его членами”. Но бороться с нарушениями одним из сособственников права общей совместной собственности мерами уголовного права сейчас невозможно в силу ограниченного объема понимания чужой собственности; поэтому употребление автором термина “хищение” вряд ли правильно. Следует менять уголовный закон или его толкование.

А.В. Шульга включает в понятие вверенного имущества и то имущество, “в отношении которого у владеющего им лица появляется обязанность по передаче его собственнику или иному лицу… находку… безнадзорных животных… клад…”. Боюсь, что такой подход размывает понятие предмета преступлений против собственности и хищений, и ведет к невозможности разграничить между собой и так довольно сложно разграничиваемые ненасильственные посягательства на собственность. А если принять во внимание, что этот же автор относит к вверенному имуществу еще и то имущество, которое передано в качестве предмета займа или кредита, справедливость последнего моего замечания возрастает стократ. Хотя с определением вверенного имущества, которое дает А.В. Шульга в более поздней работе, я в целом склонна согласиться: “Вверенным (чужим) является доступное имущество в связи с выполняемой работой, а также имущество, находящееся во владении или ведении лица, которое наделено в отношении этого имущества его собственником, сособственником, иным законным владельцем, либо законом определенными правомочиями или обязанностями по пользованию и (или) распоряжению им”. Только упоминание о законе, мне кажется, слишком расширяет понятие вверения имущества.

Наличия одного только доступа виновного к имуществу недостаточно для признания имущества вверенным виновному. Завладение лицом имуществом, к которому он имеет доступ в связи с выполняемой работой, квалифицируется как кража при наличии других признаков этого состава. Точно так же передача имущества другому лицу для “присмотра” за ним, что часто имеет место в отношениях между едва знакомыми людьми, объединенными какими-либо обстоятельствами (например, попутчики на транспорте), не означает факта вверения имущества; завладение имуществом “присматривающим” расценивается как кража. Сейчас это оговорено и в названном постановлении Пленума Верховного Суда РФ: “Решая вопрос об отграничении составов присвоения или растраты от кражи, суды должны установить наличие у лица вышеуказанных полномочий. Совершение тайного хищения чужого имущества лицом, не обладающим такими полномочиями, но имеющим доступ к похищенному имуществу в силу выполняемой работы или иных обстоятельств, должно быть квалифицировано по статье 158 УК РФ” (п. 18).

Факт вверения имущества, как правило, оформляется документально (приказом, распоряжением, договором, контрактом, и т.п.), хотя отсутствие документального оформления не является препятствием для возбуждения уголовного дела по ст. 160 УК РФ.

Исходя из того, что “вверение имущества” понимается в науке и на практике по-разному, может быть, имеет смысл подумать о включении непосредственно в уголовный закон его дефиниции. Такие предложения уже высказываются в литературе. Так, А.Г. Безверхов полагает, что таким определением могло бы быть следующее: “Вверенным имуществом в статье… (о присвоении и растрате) настоящего Кодекса признается имущество, которое передано по закону, договору или иным правовым основаниям, не влекущим перехода права собственности, лицу, наделенному в отношении данного имущества правомочиями по владению, пользованию или распоряжению”.